В спектакле поражают сразу несколько
моментов. Курс на производство доростоящего
продукта, что заставляет вспомнить
легендарный спектакль того же Константина
Райкина «Шантеклер». Однако, если предыдущий
спектакль обошелся в миллион долларов, то в
данном случае точную сумму проекта даже не
оглашают.
Не секрет, что именно блокбастеры привлекают
наибольшее внимание критики и зрителей.
Понятно, как решается традиционный вопрос:
«Чем будем удивлять?». Молодой энергетикой.
Похоже, этот товар на рынке стал редким, но
и хорошо продающимся. В неопытности молодых
звезд «Сатирикона» тоже не упрекнешь.
Удачным оказался выбор пьесы, положенной в
основу спектакля » для семейного просмотра».
Чего только стоит выбор образа героя! Гибрид
Джима Керри в фильме «Маска» (его маска точь
— в — точь такая же, только голубая) и какой
нибудь новоявленной звезды телеэкрана, с
налетом то ли голубизны, то ли признаков
нового социального типажа — «метросексуал».
Персонаж по имена Таэр кажется почти
меланжевым, без выраженных признаков как
мужской харизмы, так и определенной
национальности. Но при этом обаятелен и
полон драйва, как черт из табакерки.
Главный монстр постановки — синее чудовище
Дзелу. Чуть бракованный робот — суставы
заедают и речевой центр барахлит, как
заевшая пластинка, чуть сломанная кукла,
смешной монстрик. Именно его облик примет
главный герой Таэр, чтобы вместе с
возлюбленной Дардане пройти испытания. Тема
клонов — дань современной фантастике.
Однако актеры прекрасно справляются с
пластической стороной роли. Похоже, что игра
в роботов и клонов их, недавних тинейджеров,
забавляет. И любовная история приобретает
модерновый колорит.
Главная героиня (Алена Разживина), подобно
Виоле из «Двенадцатой ночи» Шекспира,
вынуждена переодеться юношей и отбиваться от
влюбленной девицы. И главный герой (Алексей
Бардуков) по воле Синего чудовища должен
внушить любовь Дардане, не открывая своего
имени. Как написано в программке: «Мы все не
то, чем кажемся порой друг другу. Видим и не
узнаем. Полна иллюзий и разоблачений вся
наша жизнь, потому похожа на цирк, театр или
карнавал, или вечернюю Венецию в тумане…»
Так что понятно, почему спектакль все время
балансирует на грани романтической лав стори
и цирковых аттракционов.
Сложность задачи потребовала почти
эстрадного существования актеров на сцене. И
они с этим прекрасно справляются.
Говорят, что великий сказочник Карло Гоцци
все время путался в географических реалиях.
Эта милая причуда отражена и в пьесе, и в
спектакле. Действие его происходит вроде бы
в Нанкине. Но герои почему то все время
вздыхают, подобно чеховских героиням: «В
Венецию, в Венецию…» Спектакль полон
реминисценций, цитат, где каждый улавливает
свое.
По этой причине смех в зале идет
«возрастными» волнами: то заливистый
детский, то ломкий тинейджерский, то
интеллигентный сдержанный. То просто
всеобщий хохот — это уже когда дело дойдет
до городского фольклора: «Понаехало тут!
Нанкин — не резиновый!». Простой и
эффективный доступный комический прием.
В этом смысле спектакль похож на коктейль —
невероятное смешение лексических пластов,
национальных особенностей. Такой Нанкин с
привкусом Венеции.
О Венеции, которая и далеко, и одновременно
рядом — только руку протяни — нам постоянно
напоминают. И если в центре сцены — большая
цирковая арена — как образ реального мира,
то прямо за ней проплывают — в буквальном
смысле — гондолы с костюмированными
персонажами, в черных треуголках, плащах и
мертвенно-белых масках, как ожившие мечты
нанкинцев, грезящих о счастливой Венеции.
Эти идеально скользящие гондолы еще раз
свидетельствуют о сложной технологической
стороне спектакля. Что и говорить, это
дорогой продукт.
Еще раз о дорогостоящих эффектах
вспоминаешь, когда ближе к финалу из глубины
черного пространства появится многоглавая
гидра. Это она по сюжету требует
человеческих жертв — съедает регулярно юную
девственницу. Но их в городе все меньше и
меньше, просто катастрофа! Вот тут
похохатывают тинейджеры. А детишки визжат от
восторга — это настоящий монстр, без
которого не обходится ни один блокбастер.
Монстр, похожий на гибрид подъемного крана с
сороконожкой. Щупальца устремляются в зал,
на каждой щупальце — кинокамера. Доходчивая
метафора — массовая культура подобна
монстру. Сконструировать такого железного
монстра — тоже удовольствие не из дешевых.
Но что забавно: пугающее явление этой
сложносочиненной железки для убедительности
сопровождается самой примитивной поддержкой
— рыками и бьющими в глаза софитами, то есть
проверенными тюзовскими способами.
Спектакль насыщен цирковыми трюками. За
полтора года работы над спектаклем актеры
освоили и жонглирование, и лазание по
канату. Похоже, актерская профессия
становится все более технологически емкой.
Актеры столкнулись и еще с одной сложностью.
Для театра фьябы Гоцци до сих пор являются
поводом к актерской импровизации. Самый
знаменитый импровизационный спектакль по
Гоцци — легендарная вахтанговская «Принцесса
Турандот». Перед вступлением в проект «Синее
чудовище» театралы жарко спорили (а может
быть, и делали ставки) о том, смогут ли
молодые актеры освоить высший пилотаж
профессии — смело импровизировать. Похоже,
иногда полезно ставить высокую планку и
будоражить актерское тщеславие. Исполнители
ролей Панталоне, Тартальи, Труффальдино и
Бригеллы достойно справляются с задачей.
Артем Осипов в роли Панталоне делает это
лучше всех. Он раскованный, искрометный,
искренний и будто специально созданный для
этой роли. Замечу, кстати, что он очень
вырос профессионально. Еще совсем недавно он
напоминал клона своего учителя Константина
Райкина. Да на Райкина он и сейчас безумно
похож — мимика, интонации, неуловимые
манеры… Но при этом стало явным какое то
индивидуальное особое исполнительское
достоинство, и сразу видно, что это не
пустое подражание, а наследование традиций.
Осипов — одно из радостных открытий этого
спектакля, впрочем, не единственное.
Одно из главных достоинств этого спектакля —
прекрасная работа художника Аллы Коженковой.
Восхищают ее конструктивные способности.
Цирковая арена превращается в бассейн, за
ареной плавно скользят гондолы. В финале
появляются виды Венеции, написанные на белом
заднике — четко, графично. Изящество офорта
в противовес мишуре карнавала. Полная
иллюзия, что ты находишься внутри этого
мистического легендарного города. Восхищает
мастерство создания театральных
костюмов-трансформеров. Взмах руки, и вот
мужской костюм оборачивается платьем
невесты. Технологично, волшебно, зрелищно.
Таких цирковых костюмов-фокусов достаточно.
А чего стоит остроумный костюм Синего
чудовища, с женским корсетом, имеющим
кармашек для мобильного телефона, какое
пространство для комических характеристик!
Как должно быть комфортно актеру влезать в
это платье: раз — и ты другой!
Одним словом, актерское счастье, как оно
есть.
