«Чудовище — человек, которого нельзя
полюбить, — формулирует Константин Райкин. — Есть такие телевизионные
фантомы нечеловеческого происхождения. У меня такое впечатление,
что они живут только в голубом экране, но не в реальности. Они источают
колоссальную энергию и при этом абсолютно бесполы. Они состоят
из реприз и рефлексов, работающих на публику. Вот такое оно, синее
чудовище — попробуй его полюби. Его «чудовищность» — не в костюме или в
бутафории, а в доведенной до абсурда, до бреда органике этакого
телеведущего, в безумной энергии которого нет места ни душе, ни сердцу.
Даже слова любви он говорит так, точно провоцирует публику на очередные
глупые аплодисменты. «Репризит». Он не может по-другому —
он наказан, заколдован колдунами священной горы. Мы даже не отдаем себе
отчет, насколько страшная, чудовищная сила — телевидение. Как это часто
бывает у человечества, оно — гениальная придумка, которую прибрали
к рукам ученики дьявола».
Синее чудовище точно сошло со словесного портрета синьора Гратароля,
который увел у Карло Гоцци его ученицу и возлюбленную, приму труппы
Сакки Теодору Риччи: «Пока он говорил, грассируя, подражая англичанам
и с ужимками, пока слышен был его трескучий голос, я впал в какое-то
оцепенение… Этот господин, — думал я, — едва ли венецианец. Это даже
не итальянец. Да человек ли это вообще?» — писал Гоцци в «Бесполезных
мемуарах». С отъездом Теодоры Риччи в Париж дела труппы Сакки,
последнего оплота комедии дель арте, резко пошли вниз.
Актерам, которым надлежит влезть
в шкуру синего чудовища, не позавидуешь. На талии корсет, на лице —
маска гуманоида, очень похожая на смоделированный учеными образ
человека через тысячу лет. Сложнее всего приходится Таэру (Яков
Ломкин). Лишившись природной мимики, пластики, голоса (то есть всех
индивидуальных черт), он должен говорить о любви так, чтобы мы в зале
поверили — у его юной жены Дардане (Марьяна Спивак), не узнающей
любимого мужа в вычурном гее, разум мутится не от отвращения, а оттого,
что к этому отвращению примешивается любовь. Впрочем, и осветителям
придется попотеть, гоняясь за Таэром синим лучом — чудовище должно прямо-таки
светиться ультрамарином изнутри, а оно ведь и приобнять любимую
норовит. «Не смей пачкать ее синим, — взрывается режиссер. — Это грязь,
неряшливость!» И, смирившись, добавляет: «В крайнем случае, можешь
на него белым заехать». Тросточка-микрофон в руке
чудовища оказывает магическое действие на самые чистые души, и вот уже
Дардане, олицетворение женской верности, не просто отвечает
ненавистному чудовищу, но дает интервью, невольно отрабатывая свою роль
в ток-шоу.
